Представь себе, что мы наблюдаем на экране автомобильную погоню, причем погоня снимается из одной из машин. Во время просмотра такого фильма в обычной жизни наше тело может весьма оживиться и встревожиться, ибо мы считаем, что передвигаемся в автомобиле, который мчится сквозь пространство, едва не задевая при этом другие автомобили, здания и людей.
В конце погони мы начинаем осознавать в своем теле напряженность, которая была создана вследствие идентификации себя с точкой зрения кинокамеры. Остатки этого чувства могут оставаться в теле еще долгое время после того, как закончилась сцена погони, и даже после окончания фильма.
Однако в определенный момент фильма становится очевидно, что мы не находимся в машине, двигающейся с огромной скоростью, едва не задевая другие объекты. Становится очевидно, что судьба автомобиля - это не наша судьба. На самом деле становится ясно, что нет ни машин, ни людей, ни дороги, ни зданий. Есть только экран.
Вместе с этим пониманием приходит осознание того, что так было всегда. Именно наше забвение этого очевидного и всегда доступного факта переживания вызвало ощущение, что мы находились внутри двигающегося на большой скорости автомобиля и постоянно подвергались опасности.
Мы понимаем, что вся эта суета - просто игра на экране, а не в реальности с нами. И одновременно с этим мы понимаем следующее: то, что считается временем, пространством и причинной связью для персонажей фильма, для экрана является просто его собственным неизменным присутствием.
Руперт Спайра
